А.Е. Леонтьев. История головинского судебного процесса по ликвидации московской общины Свидетелей Иеговы

А.Е. Леонтьев

(г. Санкт-Петербург)

История головинского судебного процесса

по ликвидации московской общины Свидетелей Иеговы

и его оценка в Европейском суде по правам человека

Настоящим событием для религиозной жизни в России стало постановление Европейского суда по правам человека, опубликованное на официальном сайте суда 10 июня 2010 г1. Основательно и обстоятельно Европейский суд ответил на ряд трудных этико-правовых вопросов, связанных с учениями и практикой религиозной организации Свидетелей Иеговы.

Хотя решение семерыми судьями вынесено единогласно, одна из сторон обжаловала его. Этой стороной оказалась Российская Федерация, а значит, решение было в пользу Свидетелей Иеговы.

Что же предшествовало всему этому? Как развивались события и кто был инициатором ликвидации Свидетелей Иеговы в столице России?

1991–1995 гг.

В этот промежуток времени российское государство, после десятилетий атеистической политики, предоставило Свидетелям Иеговы и верующим других, в том числе неправославных конфессий возможность открыто и на законном основании заниматься проповеднической деятельностью. В марте 1991 г. Министерство юстиции РСФСР зарегистрировало Устав «Управленческого центра религиозной организации Свидетелей Иеговы в СССР», в декабре 1992 года Свидетели прошли перерегистрацию в Российской Федерации, а годом позже было зарегистрировано Положение московского отделения Свидетелей Иеговы.

1995–1998 гг.

В 1995 г. антикультистская организация «Комитет по спасению молодёжи от тоталитарных сект» направила в Савёловскую прокуратуру г. Москвы первую жалобу на то, что Свидетели Иеговы якобы разжигают ненависть к «традиционным» религиям. Прокуратура, не выявив никаких противоправных действий, отказала в возбуждении уголовного дела. В 1996 г. поступила повторная жалоба и была назначена дополнительная проверка по тем же самым доводам. Однако, допросив нескольких Свидетелей Иеговы и дав оценку экспертному заключению по их литературе, Прокуратура Северного административного округа (САО) г. Москвы прекратила уголовное дело. Когда поступила третья жалоба, было вновь вынесено постановление о проведении дополнительного расследования по делу, но и в этот раз дело было прекращено.

28 ноября 1997 г. производство по уголовному делу было вновь возобновлено в связи с получением четвертого заявления Комитета по спасению молодежи, которое содержало те же доводы, что и ранее. Через месяц тот же следователь прекратила уголовное дело по тем же основаниям. В частности, она указала на то, что «заявления Комитета по спасению молодежи основаны на активном непринятии именно этой конкретной религиозной организации, членам которой они отказывают в возможности осуществления их конституционных прав по причине их вероисповедания». 

Тут нужно отметить, что уголовные дела прекращались за отсутствием события или состава преступления, то есть по реабилитирующим основаниям. Тогда Комитет по спасению молодежи в пятый раз направил заявление о проведении новой проверки. Прокуратура САО Москвы возобновила производство по делу и назначила другого следователя для проведения расследования. И вот тут началось самое интересное: 13 апреля 1998 г. данный следователь вынесла постановление о прекращении уголовного дела, но, усмотрев признаки нарушения законодательства, рекомендовала прокурору направить в суд гражданский иск о ликвидации общины. Отличительной особенностью дела в Головинском районном суде, по словам одного из его участников, было то, что фактически Община была привлечена к ответственности не за то, что конкретные верующие сделали что-то противоправное, а за то, во что они верили.

1998–2001 гг.

20 апреля 1998 г. прокурор САО г. Москвы обратился в суд с гражданским иском о ликвидации московской общины Свидетелей Иеговы и запрете её деятельности по следующим предполагаемым основаниям:

а) разжигание религиозной розни;

б) принуждение к разрушению семьи;

в) склонение к самоубийству и отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;

г) посягательство на права и свободы граждан;

д) вовлечение подростков и малолетних детей в деятельность

религиозной организации. 

Слушание началось в конце сентября того же года в Головинском районном суде, однако уже в ноябре оно было отложено до февраля А.Е. Леонтьев. История головинского судебного процесса по ликвидации московской общины Свидетелей Иеговы 1999 г. в связи с неподготовленностью прокурора. За это время прокуратура подготовилась: к голословным обвинениям были добавлены вырванные из контекста цитаты из литературы Свидетелей Иеговы. Слушания продолжились, но в марте производство было вновь приостановлено. Судья Е.И. Прохорычева, увидев диаметрально противоположные оценки в заключениях, представленных сторонами, назначила по ходатайству прокурора проведение ещё одной экспертизы религиозных убеждений Свидетелей Иеговы. В число назначенных судом экспертов вошли религиоведы, лингвисты и психолог. Материалы, направленные на экспертизу (богослужебная литература и внутренние документы Свидетелей Иеговы), составили два тома доказательств по данному делу. Эксперты работали приблизительно полтора года – до октября 2000 г.

В феврале 2001 г. слушание было возобновлено, и 23 февраля 2001 г. суд, заслушав показания 40 свидетелей и проанализировав заключение экспертов, вынес решение: «Каких-либо фактов умышленного разжигания религиозной розни, фактов призывов к дискриминации, вражде или насилию, принуждению к разрушению семьи, посягательства на личность, права и свободы граждан… судом не установлено… Суд приходит к выводу о том, [что] нет никаких оснований для ликвидации и запрета деятельности религиозной общины Свидетелей Иеговы в г. Москве».

Однако 30 мая 2001 г. кассационная инстанция отменила это решение и направила дело на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда, указав, что районному суду следовало назначить повторную комплексную судебную экспертизу для устранения имеющихся противоречий.

2001–2004 гг.

30 октября 2001 г. в Головинском районном суде г. Москвы начался новый этап судебного разбирательства под председательством уже другой судьи, В.К. Дубинской. Поскольку прокурор заявила в процессе, что действует в интересах членов общины, верующие составили обращение, в котором заявили, что не только не уполномочивали прокурора защищать их, но и считают его действия направленными на ущемление их основных прав и свобод. Обращение подписали 10 015 совершеннолетних москвичей, граждан РФ. Тем временем судом была назначена повторная психолого-лингвистическая экспертиза литературы и вероучения Свидетелей Иеговы. Работа над ней заняла более двух лет. Параллельно кафедрой социологии и демографии семьи Московского государственного университета было проведено уникальное социологическое исследование 995 членов московской общины Свидетелей Иеговы, избранных методом случайной выборки 2. 

Наконец, 22 января 2004 г. была закончена назначенная судом экспертиза. Проведя несколько судебных заседаний, отказав в приобщении социологического исследования МГУ, Головинский суд 26 марта 2004 г. вынес решение о ликвидации общины Свидетелей Иеговы и запрете её деятельности. Кроме того, проигравшая сторона должна была покрыть расходы по проведению двух экспертиз и перечислить в федеральный бюджет 102 000 рублей. Верующие попытались обжаловать данное решение, но 16 июня 2004 г. Мосгорсуд отказал в удовлетворении жалобы и оставил в силе решение Головинского суда. 25 августа представитель Свидетелей Иеговы передал в Администрацию Президента РФ 76 томов обращения с 315 000 подписей граждан России, обеспокоенных вынесенным решением. Копии были направлены на имя генпрокурора и председателя Верховного суда РФ.

2001–2010гг.

Свидетели Иеговы, получив отказ в перерегистрации, подали жалобу в Европейский суд в декабре 2001 г. Оно касалось как отказа Управления юстиции по г. Москве перерегистрировать общину Свидетелей Иеговы, так и этого дела. Община утверждала, что негативные выводы суда не основаны на фактах, а лишь на оценке литературы Свидетелей Иеговы. В ходе разбирательства никаких конкретных «действий» со стороны верующих не исследовалось, зато, по крайней мере, 14 дней заседания были полностью посвящены обсуждению Библии, а назначенная судом психолого-лингвистическая экспертиза содержала ссылки более чем на 200 библейских вопросов, которые зачитывались на стадии исследования доказательств.

В июне 2003 г. Европейский суд в связи с этой жалобой направил Правительству России ряд вопросов о ситуации со Свидетелями Иеговы в Москве. Российская сторона в ответ заявила, что ликвидация общины была обоснованной и отвечала легитимной цели. Правительство сослалось на позицию Европейского суда о том, что государство «вправе проверять, не осуществляет ли какое-либо движение или объединение, преследующее якобы религиозные цели, деятельность, причиняющую вред населению», и «может правомерно посчитать необходимым принятие мер против определенных форм поведения, включая распространение информации и идей, которые несовместимы с уважением свободы  мысли, совести и религии других лиц».

Однако в своём Постановлении от 10 июня 2003 г. Европейский суд заявил, что «вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединений было необоснованным» и предписал Российской Федерации выплатить общине в общей сложности 70 000 евро в качестве возмещения вреда и судебных издержек. Кроме того, суд отметил, что государство-ответчик «должно исполнить правовое обязательство не только по выплате заинтересованным лицам сумм, присужденных в соответствии со статьей 41 Европейской конвенции в качестве справедливой компенсации, но также и по принятию под контролем Комитета министров общих и/или, если необходимо, индивидуальных мер в рамках национальной правовой системы для того, чтобы положить конец нарушению, установленному Европейским судом, и устранить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения».

Это постановление имеет большое значение для прав и свобод всех граждан — не только в России, но и в 46 других странах – членах Совета Европы. Благодаря широте и масштабу исследования это постановление будет интересным для правоведов, судей, законодателей и специалистов по правам человека во всем мире. Суд сослался на 8 собственных постановлений, принятых ранее в пользу Свидетелей Иеговы, а также на 9 других решений, принятых верховными судами ряда стран.

Согласно судебной практике Европейского суда, «свобода мысли,совести и религии является одной из основ демократического общества по смыслу Европейской конвенции. Именно этот её религиозный параметр является одним из наиболее важных элементов, из которых складывается личность верующих и их мировоззрение, но это же является и ценнейшим достоянием для атеистов, агностиков, скептиков и безразличных. На нём основывается плюрализм, неотделимый от демократического общества и завоёванный дорогой ценой на протяжении веков». Поскольку, согласно ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ и постановлению Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 10.10.2003 г., позиция Европейского суда по вопросам толкования и применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод является обязательной для всех участников Конвенции, включая, естественно, и Россию, эта позиция должна учитываться российскими судами при рассмотрении конкретных дел, в которых затрагиваются права и свободы, гарантированные Конвенцией. Исторический опыт показал одну из особенностей правовой системы как таковой: либо права и свободы есть для каждого, либо их нет ни для кого. Постановление Европейского суда ещё раз подтвердило эту истину.

В последний день отведенного на обжалование 3-месячного срока, а именно 9 сентября 2010 г., российская сторона, несмотря на единогласное решение семерых судей, приняла решение обжаловать постановление. Спустя еще 3 месяца, 3 декабря 2010 года, стало известно, что коллегия из пяти судей Большой палаты Европейского суда по правам человека отказала в пересмотре Большой палатой постановления по делу. Оно вступило в силу 22 ноября 2010 г.

Приложение. Выдержки из решений

Головинского районного суда г. Москвы и Европейского суда

(сравнительная таблица)

Ниже приводятся ключевые фрагменты решения Головинского районного суда Северного АО г. Москвы по делу московских Свидетелей Иеговы и соответствующие им фрагменты Постановления Европейского суда по правам человека по делу «Религиозная община Свидетелей Иеговы в г. Москве против Российской Федерации». Материал распределен в тематическом порядке по основным обвинениям, выдвинутым прокурором в адрес верующих:

I.

Предполагаемое посягательство

на частную жизнь граждан

Головинский районный суд г. Москвы:

Помимо рекомендаций по выбору работы, религиозная община определяет и режим свободного времени своих членов, запрещает им отмечать праздники и дни рождения. Реализацию этого запрета, согласование своей частной жизни с мнением религиозной общины, подтвердили суду как члены организации А.В., Б.Д., С.E., так и их близкие, которые вынужденно соблюдают те же запреты. А.В., работая в фольклорном ансамбле, отказывается от участия в выступлениях коллектива, если это происходит в связи с общепринятыми праздниками [абз. 39].

Европейский суд по правам человека:

Члены Общины, давая показания в ходе судебного процесса, указали, что они следовали учениям и практике Свидетелей Иеговы добровольно и самостоятельно определяли для себя место работы, соотношение между работой и досугом, а также количество времени, посвящаемое проповеднической или иной религиозной деятельности (п. 120).

То, что было воспринято российскими судами как «нарушение Общиной-заявителем права своих членов на уважение частной жизни», на самом деле является выражением ими своих убеждений в своей частной жизни по смыслу, закрепленному статьей 9 Европейской конвенции (п. 121).

Головинский районный суд г. Москвы:

Из содержания вероучения Свидетелей Иеговы вытекает обязательная миссионерская деятельность, проповедь «от двери к двери» [абз. 40].

Европейский суд по правам человека:

Как уже было отмечено в Постановлении Европейского суда по делу «Коккинакис [против Греции]», «христианское свидетельствование… существенная миссия и ответственность каждого христианина и каждой церкви» и его следует отличать от неуместного прозелитизма, который выражается в предложении материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, оказании незаконного давления на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, и применении насилия или промывания мозгов». Кроме того, российское законодательство не предусматривает ответственности за такое правонарушение, как прозелитизм, и в ходе судебного процесса по делу о ликвидации никаких доказательств использования членами Общины-заявителя незаконных методов прозелитизма предоставлено и исследовано не было (п. 122).

Головинский районный суд г. Москвы:

В судебном заседании ответчики утверждали, что прокурор поставил под сомнение правильность их вероучения, предложив суду рассмотреть богословский спор. Вместе с тем такое требование при разрешении спора прокурором не заявлялось, поэтому судом данный вопрос не обсуждался [абз. 127].

Европейский суд по правам человека:

Заявители утверждали, что движущей силой преследования Общины-заявителя в уголовном порядке и судебного процесса о ее ликвидации было дискриминационное нападение на религиозные убеждения Свидетелей Иеговы. Национальные суды последовательно отказывали в проведении сравнительного анализа публикаций других религиозных организаций, в частности Русской Православной Церкви (п. 184). Европейский суд напоминает, что в соответствии с Европейской конвенцией государство не наделено правом выносить решение о том, каким верованиям можно обучать, а каким нет, поскольку гарантированное Европейской конвенцией право на свободу религии исключает какую-либо свободу действий со стороны государства по определению легитимности религиозных верований или средств, используемых для их выражения (п. 141).

II.

Предполагаемые деструктивные тенденции

по отношению к семейной жизни

Головинский районный суд г. Москвы:

Безоговорочное подчинение всем установлениям и текущим решениям руководства Свидетелей Иеговы, резкое отгораживание от широкой окружающей среды детей, молодежи и взрослых, заполнение большого количества времени деятельностью по поручению организации — все это следует расценивать как деструктивные тенденции но отношению к семейной жизни [абз. 21].

Европейский суд по правам человека:

Многие религии имеют одну общую особенность – они определяют религиозные каноны поведения, которым их последователи должны следовать в своей частной жизни. К числу религиозных норм, служащих руководящими принципами поведения верующих в частной жизни, относится, к примеру, регулярное посещение богослужений, исполнение ряда обрядов (таких, как причастие и исповедь), празднование религиозных праздников и воздержание от работы в конкретные дни недели, ношение определенного вида одежды, ограничения в еде и многие другие. В этом смысле установления Свидетелей… кардинально не отличаются от схожих ограничений, налагаемых другими религиями на частную жизнь своих последователей. …Их право поступать подобным образом гарантировано статьей 9 Европейской конвенции в форме права на свободу исповедовать свою религию индивидуально и частным порядком (п. 118).

Головинский районный суд г. Москвы:

Согласно заключению комплексной экспертизы, проведенной комиссией специалистов в составе религиоведов, лингвиста, психолога, литературоведа… «в текстах Свидетелей Иеговы отсутствует прямое принуждение к разрушению семьи, но осуществляется и предлагается к осуществлению прямое психологическое давление, чреватое разрушением семьи» [абз. 21].

Европейский суд по правам человека:

Хотя они [эксперты] высказали мнение, что оказываемое Общиной «прямое психологическое давление» чревато разрушением семьи, эксперты не смогли указать каких-либо лиц, пострадавших от такого, предполагаемого ими психологического давления (п. 110).

Головинский районный суд г. Москвы:

Свидетель Волков Е.В., занимающийся изучением психологии, показал, что к нему лично неоднократно обращались за помощью люди, чьи родственники оказались в организации Свидетелей Иеговы, дважды мужья по поводу своих жен, больше родители по поводу разрушения их семейных отношений с детьми [абз. 23].

Европейский суд по правам человека:

Очень часто верно обратное: причиной конфликта становится противодействие со стороны членов семьи, не разделяющих религиозные взгляды, и их нежелание допустить и уважать свободу их верующего родственника на исповедание своей религии и осуществление религиозной деятельности… Tакое положение обычно для всех семей, где существует различие во взглядах на религию, и Свидетели Иеговы не являются исключением (п. 111).

Государству предоставлены узкие пределы усмотрения, и оно должно представить серьезные и непреодолимые основания для вмешательства в выбор, который граждане могут сделать исходя из стремления следовать религиозным нормам поведения в сфере личной автономии. Вмешательство может быть оправдано по смыслу п. 2 статьи 9 Европейской конвенции, если такой выбор идет вразрез с важнейшими принципами, лежащими в основе Конвенции, как, например, в случае полигамных браков или браков с несовершеннолетними, грубого нарушения равенства полов, или если такой выбор навязан верующим путем применения силы или принуждения, против их воли (п. 119).

III.

Предполагаемое вовлечение малолетних

в религиозное объединение

Головинский районный суд г. Москвы:

В ходе рассмотрения дела судом установлены факты привлечения к деятельности организации несовершеннолетних и малолетних детей, что рассматривается в качестве посягательства на право детей на свободу совести, равно как и на право обоих родителей участвовать в воспитании ребенка со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями [абз. 117].

Европейский суд по правам человека:

Российские суды, привлекая Общину-заявителя к ответственности, не привели никаких доказательств, указывающих на то, что либо сама Община, либо кто-то из ее членов, не являющихся родителями детей, прибегал к использованию незаконных методов вовлечения малолетних в деятельность Общины против их собственной воли или воли их родителей. Напротив, привлечение детей к участию в религиозной жизни Общины, как видно, поощрялось и одобрялось одним из родителей, который сам являлся Свидетелем Иеговы (п. 124).

Статья 2 Протокола № 1 к Европейской конвенции предусматривает обязанность государства уважать право родителей обеспечивать такое образование и обучение, которые соответствуют их религиозным убеждениям; а статья 5 Протокола № 7 к Европейской конвенции устанавливает равенство супругов в правах в отношениях со своими детьми (п. 125).

Европейский суд не установил никаких указаний на то, что малолетних «завлекали» вопреки их воле, обманом, мошенничеством или иными неподобающими методами (п. 148).

Европейский суд считает поразительным то, что суды не указали ни одного конкретного лица, чье право на свободу совести было нарушено вследствие применения подобных методов. Также не создается впечатления, что эксперты со стороны прокуратуры беседовали с кем-либо, кто присоединился к Общине по принуждению. Напротив, граждане заявители и другие члены Общины-заявителя показали в суде, что они сделали добровольный и осознанный выбор религии и, приняв веру Свидетелей Иеговы, следуют ее учениям по собственной воле (п. 129).

IV.

Предполагаемое склонение к самоубийству

и отказу от оказания медицинской помощи

Головинский районный суд г. Москвы:

Суд пришел к выводу, что Московская община Свидетелей Иеговы склоняет своих членов к самоубийству или отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи людям, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии. В частности, члены религиозной общины под воздействием организации отказываются от переливания крови и ее компонентов в любых, самых тяжелых и опасных для жизни состояниях [абз. 84].

Европейский суд по правам человека:

Если понимать решения национальных судов как предполагающие равенство между отказом от переливания крови и самоубийством, то данная аналогия, по мнению Европейского суда, не применима, поскольку ситуация, в которой пациент стремится ускорить наступление смерти путем прекращения лечения, отличается от той, в которой пациенты, как например Свидетели Иеговы, просто выбирают метод лечения, но все же хотят выздороветь и не отказываются от лечения в целом  (п. 132).

Головинский районный суд г. Москвы:

Согласно заключению комплексной экспертизы Свидетели Иеговы вводят ограничения на допустимые виды медицинской помощи, запрет на переливание крови [абз. 85].

Европейский суд по правам человека:

Авторитетные суды ряда стран рассматривали дела об отказе Свидетелей Иеговы от переливания крови и пришли к выводу, что, хотя интересы государства по охране жизни и здоровья пациента, несомненно, правомерны и очень значимы, приоритет должны иметь еще более значимые интересы пациента, связанные с определением своего собственного жизненного пути (п. 136).

Следовательно, российский закон защищает право граждан на свободу выбора в сфере принятия решений о своем лечении при условии, что пациент дееспособен и не представляет опасности для третьих лиц, её не осознающих (п. 137).

В качестве общего комментария Европейский суд обращает внимание на то, что обряды и церемонии многих религий причиняют вред здоровью верующих, как например соблюдение поста, который особенно продолжителен и строг в православном христианстве, или практикуемое иудеями и мусульманами обрезание младенцев мужского пола (п. 144).

V.

Предполагаемое побуждение граждан

к отказу от исполнения гражданских обязанностей

Головинский районный суд г. Москвы:

Московская организация Свидетели Иеговы посредством своей деятельности, включающей распространение литературы, побуждает граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей (к отказу от службы в армии и от альтернативной службы), формирует неуважительное отношение к государственным символам – флагу и гимну, запрещает своим приверженцам отмечать государственные праздники [абз. 122].

Европейский суд по правам человека:

Религиозное наставление об отказе от воинской службы полностью соответствует российскому законодательству, и в ходе судебного процесса по делу Общины не было представлено ни одного случая незаконного отказа кого-либо из членов Общины-заявителя от альтернативной гражданской службы (п. 150). «Участие в праздновании государственных праздников» не является установленной законом гражданской обязанностью. …Такое обязательное для всех участие в празднованиях, будь оно возведено в ранг установленной законом обязанности, возможно, породило бы вопросы о соблюдении статей 9 и 10 Европейской конвенции (п. 152). С учетом вышеизложенного Европейский суд приходит к выводу об отсутствии убедительных доказательств того, что Община-заявитель или ее отдельные члены побуждали или были побуждены к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей (п. 153).

VI.

Выводы

Головинский районный суд г. Москвы:

Реализуя заложенные принципы, государство зарегистрировало религиозную общину Свидетели Иеговы г. Москвы в 1993 году. Однако международными нормами права признается право государства проверять, не наносит ли вред обществу деятельность зарегистрированного движения (организации), на что неоднократно указывал в своих решениях Европейский суд во правам человека. В соответствии с ч. 2 ст. 9 Конвенции свобода исповедовать свою религию подлежит ограничениям, которые необходимы в демократическом обществе. Поэтому в полном соответствии с изложенными принципами и в целях реализации, охраны прав и свобод человека Федеральным законом установлены подобные ограничения, заложена возможность прекратить деятельность религиозной организации при неоднократно и грубом нарушении Конституции РФ и иных федеральных законов. При рассмотрении настоящего дела установлено, что религиозная община Свидетелей Иеговы г. Москвы допускает подобные нарушения [абз. 136].

Таким образом, вмешательство в свободу вероисповедания, в деятельность религиозной организации со стороны государства является оправданным и, как основанное на законе, преследующим правомерную цель [абз. 137].

Европейский суд по правам человека:

Европейский суд приходит к выводу, что вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединений было необоснованным. Национальные суды не представили «относимых и достаточных» оснований, свидетельствующих о том, что Община-заявитель принуждала к разрушению семьи, нарушала права и свободы своих членов и третьих лиц, склоняла своих последователей к самоубийству и отказу от оказания медицинской помощи, посягала на права родителей, не являющихся Свидетелями Иеговы, и их детей, а также побуждала своих членов к отказу от исполнения установленных законом обязанностей. Санкция, назначенная российскими судами, имела чрезвычайно суровый характер ввиду негибкости национального законодательства и не была соразмер на какой-либо преследуемой легитимной цели. Следовательно, имелоь место нарушение статьи 9 Европейской конвенции, взятой в совокупности со статьей 11 Европейской конвенции (п. 160). 

Государство-ответчик, в соответствии со статьей 46 Европейской конвенции, должно исполнить правовое обязательство не только по выплате заинтересованным лицам сумм, присужденных в соответствии со статьей 41 Европейской конвенции в качестве справедливой компенсации, но также и по принятию под контролем Комитета министров общих и/или, если необходимо, индивидуальных мер в рамках национальной правовой системы для того, чтобы положить конец нарушению, установленному Европейским судом, и устранить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения (п. 206).

На этих основаниях

Европейский суд единогласно:

1. Признал приемлемыми требования заявителей по вопросу ликвидации Общины-заявителя и запрета ее деятельности, требование Общины-заявителя по вопросу отказа в ее перерегистрации, требования о признании дискриминации по религиозному признаку и требования Общины-заявителя по вопросу чрезмерной длительности судебного процесса по делу о ликвидации, а также признал жалобу неприемлемой в остальной части;

2. Постановил, что имело место нарушение статьи 9 Европейской конвенции, рассматриваемой в свете статьи 11 Европейской конвенции, в связи с ликвидацией Общины-заявителя и запретом ее деятельности;

3. Постановил, что имело место нарушение статьи 11 Европейской конвенции, рассматриваемой в свете статьи 9 Европейской конвенции, в связи с отказом в перерегистрации Общины-заявителя;

4. Постановил, что нет необходимости исследовать вопрос о том, имело ли место нарушение статьи 14 Европейской конвенции в связи с отказом в перерегистрации и/или решением о ликвидации Общины-заявителя;

5. Постановил, что имело место нарушение п. 1 статьи 6 Европейской конвенции в связи с чрезмерной длительностью судебного процесса по делу о ликвидации.

Примечания

1 http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/view.asp?item=1&portal=hbkm&action=html&highlight=

&sessionid=71717054&skin=hudoc-en. (Русский перевод Постановления можно найти, например, по веб-адресу http://www.jw-russia.org/legal/moscowa/courtdoc20100610_u.pdf.)

2 См. в данном сборнике: Антонов А.И., Медков В.М.. Научное заключение по результатам социологического исследования религиозной общины Свидетелей Иеговы г. Москвы.

http://www.jw-russia.org/others/publications/ref20110622_u.pdf

Чёрная риторика (или "во всём виноваты огурцы")

Чёрная риторика

Определение:

Нечестные приёмы ведения дискуссий и подачи (дез) информации в контексте интернет-общения (и не только).

Вроде ты прав, а тебя все равно ставят в глупое положение? Возможно, собеседник использует приемы так называемой "чёрной риторики" - метода ведения споров, искусства хоть и эффективного, но нечестного.

Многие используют чёрную риторику неосознанно. Узнать "чёрного риторика" можно заметив в его словах один из следующих нечестных приёмов:

Правозащитники просят Генеральную прокуратуру прекратить уголовное преследование Свидетелей Иеговы

В Таганроге Ростовской области расследуется уголовное дело по обвинению 17-ти российских Свидетелей Иеговы в экстремистской деятельности. По сути верующих преследуют за то, что они не отказались от своей веры после того, как в 2009 году ростовским облсудом их таганрогская община была ликвидирована как якобы экстремистская. 

Антиэкстремистское законодательство в очередной раз неправомерно используется против этой христианской конфессии, насчитывающей миллионы последователей во всем мире и действующей в России более ста лет. Несмотря на исключительно мирный характер религиозного служения Свидетелей Иеговы и категорическое отрицание ими любых форм насилия, следствие абсурдно обвиняет их в экстремизме и «возбуждении религиозной розни». А убежденность в истинности своего исповедания интерпретируется как «пропаганда исключительности, превосходства их религии за счет унижения других религий». 

Глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева совместно с другими правозащитниками обратилась к Генеральному прокурору Юрию Чайке с призывом защитить конституционное право на свободу вероисповедания и равенство религиозных объединений перед законом и отказаться от обвинения по данному уголовному делу.

Генеральному прокурору Российской Федерации 

Ю.Я. Чайке

Открытое обращение

Уважаемый Юрий Яковлевич!

В городе Таганроге Ростовской области расследуется уголовное дело по обвинению 17-ти российских Свидетелей Иеговы по статье 228.2 УК РФ («Организация деятельности экстремистской организации»). Верующих преследуют за то, что после ликвидации в 2009 году ростовским облсудом их таганрогской общины как якобы экстремистской они не отказались от своей веры. 

Уголовное дело находится в производстве следственной части ГУ МВД России по Южному федеральному округу. 

В вину гражданам ставится религиозная жизнь, ничем не отличающаяся от той, которую ведут миллионы их единоверцев во всем мире и около 170 тысяч – в России. В лице 17-ти обвиняемых судят всех последователей этой веры в нашей стране.

По делу прошли обыски, изъята религиозная литература, включая Библию; приняты постановления о привлечении в качестве обвиняемых.

По сути речь идет об уголовной ответственности за веру.

Убежденность Свидетелей Иегова в истинности только своего исповедания трактуется обвинением как «возбуждение религиозной розни, пропаганда исключительности, превосходства религии за счет унижения других религий». Проповедническое служение объявляется вербовкой новых участников «организованной экстремистской преступной группы». Следствие находит состав преступления в «дистанциировании от семейного окружения», посещении собраний родителями с детьми и даже в «выборе работы только с неполным рабочим днем в целях посвящения большего времени проповедям и служению». Вплоть до признания преступлением отношения к своей вере как основному содержанию жизни.

Уставные религиозные отношения в общине интерпретируются следствием в терминах организованной преступности. Верующие, названные «организаторами и членами преступной экстремистской организации», «подыскивали» помещение, «вербовали» новых участников, «распределяли роли между участниками группы». 

Как следует из постановления о привлечении Свидетелей Иеговы в качестве обвиняемых, признаками организованности преступной группы являются ее «устойчивость», «длительность существования», «жесткая иерархическая структура» и «использование методов конспирации». Последнее, по мнению следствия, выражается «в том, что все участники собрания «Восточное» МРО Свидетелей Иеговы «Таганрог» на вопрос продолжают ли они деятельность данного собрания, отвечали, что они не относятся к МРО Свидетелей Иеговы «Таганрог», а всего лишь являются Свидетелями Иеговы по своему вероисповеданию». Т.е. говорили правду, т.к. ликвидированной судом МРО действительно не существует. И хотя для религиозной жизни (совместного изучения Библии, собраний, распространения вероучения) не требуется, по закону, государственной регистрации и наличия юридического лица – у Свидетелей Иеговы, централизованной (общероссийской) религиозной организации, включающей 400 зарегистрированных местных общин, такая регистрация есть по определению. Централизованные организации вправе осуществлять свою деятельность на всей территории Российской Федерации (статья 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных организациях»). 

Решение Ростовского суда о признании Таганрогской общины экстремистской организацией, а 34-х публикаций Свидетелей Иеговы – экстремистскими материалами имеет неправовой и откровенно дискриминационный характер. Это подтверждено Парламентской Ассамблеей Совета Европы, которая 2 октября 2012 года обратилась к российским властям с просьбой «впредь не применять Закон «О противодействии экстремистской деятельности» к каким-либо религиозным группам, особенно к Свидетелям Иеговы» (п. 25.31 Резолюции 1896 (2012).

Но именно на решении Ростовского областного суда от 11 сентября 2009 года, подтвержденном Верховным Судом РФ 8 декабря того же года, базируется нынешнее «дело 17-ти» в Таганроге. Неправомерность включения текстов Свидетелей Иеговы в Федеральный список экстремистских материалов очевидна. Экстремистскими были объявлены утверждение Свидетелями Иеговы превосходства своей религии, критика ими других конфессий, наличие в текстах негативных оценок православных и иных священнослужителей. Свойственное христианству, иудаизму, исламу утверждение своей исключительной истинности истолковано прокуратурой и судом как разжигание религиозной ненависти и вражды, пропаганда религиозного превосходства, оскорбление чувств верующих.

Свидетели Иеговы были жертвами преступного государственного насилия и в гитлеровской Германии, и в СССР. Тысячи семей советское государство сослало в Сибирь и Казахстан, множество верующих было арестовано и прошло через лагеря за принадлежность к «изуверской антисоветской секте». После принятия в 1991 году ныне действующего Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» Свидетели Иеговы были реабилитированы. Закон объявил их судебные и внесудебные преследования произволом тоталитарного государства. 

Сегодня членов общины, в которой старшее поколение имеет удостоверения реабилитированных, вновь подвергают репрессиям. Только устаревшее слово «антисоветская», которым была заклеймена их организация, заменено ярлыком «экстремистская». Безобразно и кощунственно после всего пережитого Свидетелями Иеговы в ХХ веке вновь разворачивать против них религиозные гонения.

Во всех демократических государствах Свидетели Иеговы свободно живут по своей вере и проповедуют ее, несмотря на мифы об их опасности. Эти измышления были опровергнуты, в частности, Европейским Судом по правам человека, неоднократно защищавшим Свидетелей Иеговы от дискриминационного вмешательства некоторых государств – Греции, Армении, России. В Постановлении от 10 июня 2010 года по делу «Свидетели Иеговы в Москве и другие против Российской Федерации» Европейский Суд признал претензии российских властей к этой религиозной организации необоснованными и напомнил, что «имеющаяся у государства обязанность нейтральности и беспристрастности запрещает оценивать законность религиозных убеждений или способов выражения или исповедования этих убеждений».

Основания ликвидации общины Ростовским областным судом аналогичны положенным в основу московского дела, по которому Европейский Суд уже принял однозначное решение – в интересах верующих. Поэтому решение Ростовского суда должно быть отменено. Вытекающее из него «дело 17-ти», в котором почти дословно повторены обвинения, опровергнутые Европейским Судом, - должно быть прекращено. 

Обращаемся к Вам с призывом защитить конституционное право на свободу вероисповедания и равенство религиозных объединений перед законом и принять меры по восстановлению прав граждан Российской Федерации, подвергаемых преследованию за религиозные убеждения в городе Таганроге. 

Просим Вас, в соответствии со статьёй 391.1 ГПК РФ, обратиться в Президиум Верховного Суда РФ с надзорным представлением на решение Ростовского областного суда от 11 сентября 2009 года и на кассационное определение Верховного Суда РФ от 8 декабря 2009 года, а также, в случае передачи в суд уголовного дела в отношении 17-ти Свидетелей Иеговы в городе Таганроге, поручить подчиненным Вам прокурорам отказаться от обвинения по данному делу с последующим его прекращением.

Председатель Московской Хельсинкской группы Л.М. Алексеева

Председатель Комитета «Гражданское содействие» С.А. Ганнушкина

Директор Института прав человека, член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека В.М. Гефтер

Член правления Международного общества «Мемориал», член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека С.В. Кривенко

Эксперт Института прав человека, эксперт Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Л.С. Левинсон 

22 октября 2012 года

http://www.mhg.ru/news/136F85AE

http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=96226

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ВЕНЕЦИАНСКОЙ КОМИССИИ ПО ПОВОДУ ФЗ «О ПРОТИВОДЕЙСТВИИ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ» РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

izagrebina ср, 2012-07-18 12:06

www.venice.coe.int

Страсбург, 20 июня 2012 года

Мнение №660 / 2011 Or. Engl.

ЕВРОПЕЙСКАЯ КОМИССИЯ ЗА ДЕМОКРАТИЮ ЧЕРЕЗ ПРАВО (ВЕНЕЦИАНСКАЯ КОМИССИЯ) МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА «О ПРОТИВОДЕЙСТВИИ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ» РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Принято Венецианской комиссией на 91-й пленарной сессии (Венеция, 15-16 июня 2012 года) на основе доклада г-на Воина ДИМИТРИЕВИЧА (члена, Сербия) г-жи Финолы ФЛАНАГАН (члена, Ирландия) г-на Кристофа ГРАБЕНВАРТЕРА (члена, Австрия)

СОДЕРЖАНИЕ

I. Введение

3 II. Предварительные замечания

3 III. Международные и европейские стандарты в сфере противодействия экстремизму

4 IV. Конституционная база

V. Конкретные замечания.

Определение «экстремизма»

Средства противодействия экстремизму. Предостережения и предупреждения

Выводы

Введение

     1. В письме от 19 декабря 2011 года председатель Мониторингового комитета Парламентской Ассамблеи запросил мнение Венецианской комиссии относительно Федерального Закона Российской Федерации «О противодействии экстремистской деятельности» (CDL-REF(2012)012, далее «Закон об экстремизме»).

     2. Настоящее мнение основано на английском переводе совокупного текста «Закона об экстремизме», предоставленного Мониторинговым комитетом Парламентской Ассамблеи. Перевод может не всегда точно отображать оригинальный текст по всем моментам и, следовательно, определённые комментарии могут быть вызваны проблемами с переводом.

     3. Г-н Димитриевич, г-жа Фланаган и г-н Грабенвартер выступили в качестве докладчиков. Настоящее мнение основывается на их комментариях и на очень ограниченной информации, предоставленной делегации Венецианской комиссии в ходе её визита в Москву 9-10 февраля 2012 года.

     Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ представил комментарии по рассматриваемому закону (CDL(2012)024), которые были должным образом учтены при подготовке Мнения. Некоторые дополнительные разъяснения были даны представителями российских властей во время встречи, которая состоялась в Париже 27 апреля 2012 года.

     4. Настоящее мнение обсуждалось на Подкомитете по основным правам в ходе 90-й пленарной сессии комиссии, состоявшейся в марте 2012 года, и впоследствии было принято Венецианской комиссией на её 91-й сессии (Венеция, 15-16 июня 2012 года).

II. Предварительные замечания

     5. Федеральный закон об экстремизме (Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности №114-ФЗ) был первоначально принят 25 июля 2002 года с целью определения «экстремизма» и «экстремистской деятельности» и предоставления властям Российской Федерации, на всех уровнях, инструментов для выявления, предотвращения и пресечения экстремистской деятельности.

     В частности, Закон об экстремизме предоставляет прокурорам полномочия по принятию мер профилактики и пресечения типов деятельности, отнесённых Законом к категории «экстремистских». С 2002 года поправки вносились в закон несколько раз (дважды в июле 2006 года, в мае и июле 2007 года и в апреле 2008 года).

     Сфера действия Закона распространяется как на организации – общественные, религиозные и иные организации,– так и на граждан, и его следует рассматривать в контексте соответствующих положений других важных законов Российской Федерации, таких как Уголовный кодекс, Кодекс об административных правонарушениях, Закон о Федеральной службе безопасности (ФСБ), а также законодательства, касающегося СМИ и информации.

     6. По состоянию на сегодняшний момент в дополнение к положениям, позволяющим властям противостоять экстремизму и наказывать его проявления, Закон об экстремизме содержит определения выработанных с течением времени понятий, связанных с экстремизмом («экстремистской организации», «экстремистских материалов»), и перечень действий или целей, квалифицирующих деятельность как экстремистскую.

     7. Широкое толкование понятия «экстремизм» правоохранительными органами, расширение применения Закона в последние годы и давление, которое с помощью него оказывается на различные круги гражданского общества, а также предполагаемые нарушения прав человека, о которых сообщается в связи с этим, вызвали озабоченность и критику как в России, так и на международном уровне.

     1 1 «Закон о противодействии экстремистской деятельности (Закон об экстремизме) продолжает вызывать озабоченность. Он был принят в 2002 году, но в последние годы всё больше используется властями для преследования НКО, журналистов, правозащитных групп и в особенности некоторых религиозных групп.

     К нам обратились представители Свидетелей Иеговы, которые представили нам некоторое число задокументированных случаев, когда нарушался ход религиозных собраний и имели место иные формы преследования. Критика в отношении закона основывается, главным образом, на неясном определении ключевых слов, таких как «экстремизм», «терроризм» и «социальные группы», таким образом предоставляя правоохранительным органам широкое усмотрение в отношении того, какие организации, индивидуумы или виды деятельности подпали под действие закона». (”http://assembly.coe.int/CommitteeDocs/2011/amondoc09rev_2011.pdf).

    8. Данное Мнение ограничено в охвате и не содержит подробного обзора всех положений Закона об экстремизме. Как предложено в ходатайстве Мониторингового комитета, его главная задача – оценить определение «экстремизма» в свете соответствующих международных стандартов и те возможности, которые предоставляет властям Закон для противодействия деятельности, рассматриваемой как «экстремистской».

     Тем не менее, так как в анализе вышеозначенных вопросов не может игнорироваться более широкий контекст Закона, в Мнении также затрагиваются другие имеющие отношение к делу положения Закона, которые могут вызывать озабоченность в свете стандартов в сфере защиты прав человека.

     9. Венецианская комиссия осознаёт, с какими вызовами сталкиваются российские власти в их законных усилиях по противостоянию экстремизму и иным подобным угрозам, и учла их при подготовке настоящего Мнения. Однако Комиссия хочет подчеркнуть, что она придаёт огромную важность необходимости обеспечения того, чтобы нормы и меры, которые принимаются, интерпретируются и исполняются, полностью соответствовали международным стандартам в сфере защиты основных прав и свобод человека. Она напоминает, что, в соответствии с Конституцией Российской Федерации, «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» и что «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства» (статья 2).

     10. С момента принятия Закона об экстремизме поправки вносились в него несколько раз, что показывает усилия российского законодателя по ужесточению средств борьбы с экстремизмом. Комиссия была проинформирована о том, что в настоящее время по инициативе Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека обсуждаются новые поправки в закон. Однако власти Российской Федерации не предоставили Комиссии какой-либо текст.

     С точки зрения Комиссии, власти Российской Федерации должны воспользоваться возможностью улучшить законодательную базу Российской Федерации в сфере борьбы против экстремизма, привести её в полное соответствие с международными стандартами, что позволило бы им эффективно справиться с недостатками, замеченными здесь как в области права, так и в области правоприменительной практики.

III. Международные и европейские стандарты в сфере противодействия экстремизму

     11. Закон затрагивает и регулирует некоторые права человека, на которые распространяется действие обычного права и международных договоров Российской Федерации: Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года, Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) и Европейской конвенции о защите прав человека с Протоколами (ЕКЗПЧ).

     Эти права – свобода мысли, совести и религии (Статья 18 МПГПП и Статья 9 ЕКЗПЧ), свобода выражения своего мнения (Статья 19 МПГПП и Статья 10 ЕКЗПЧ) и свобода собраний и ассоциации (Статья 22 МПГПП и Статья 11 ЕКЗПЧ).

     12. Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года («Шанхайская конвенция»)2, ратифицированная Российской Федерацией в октябре 2010 года, и Международная конвенция по уничтожению всех форм расовой дискриминации от 21 декабря 1965 года также имеют отношение к делу.3 2 . http://www.unhcr.org/refworld/publisher,ASIA,,,49f5d9f92,0.html 3 См. также Рекомендацию Парламентской Ассамблеи 1933 (2010) «Борьба против экстремизма: достижения, недостатки и провалы».

    13. Права и свободы, гарантируемые Статьями 9, 10 и 11 ЕКЗПЧ обусловлены, и в каждой статье имеется пункт, содержащий ограничение. Не допускается какие-либо ограничения, кроме явно перечисленных, и такие ограничения должны преследовать законную цель. Статья 19 запрещает ограничения, преследующие иную цель, чем та, для которой они введены.

     Даже если ограничение соответствует одной из причин, указанных в пункте, оно также должно быть «установлено законом», т.е. оно должно иметь правовую основу в национальном законодательстве, должно быть доступно для изучения и его последствия должны быть в достаточной мере предсказуемыми.

     Важны характер и качество национального законодательства, а также толкование и правоприменительная практика. Кроме того, любое ограничение должно быть «необходимо в демократическом обществе»4, т.е., в соответствии с давно сложившейся практикой ЕСПЧ, оно должно диктоваться настоятельной общественной необходимостью, должно быть соразмерным, релевантным и достаточным.

     Закон об экстремизме необходимо рассмотреть в свете того, какие ограничения допустимы. 4 См. дело «Шассаньу и другие против Франции», № 25088/94, 28331/95 и 28443/95, Постановление от 29 апреля 1999 г. 14. Согласно Статье 9 ЕКЗПЧ, любые ограничения на проявления свободы мысли, совести и религии могут налагаться только в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

     Статья 18 МПГПП очень похожа: свобода мысли, совести и религии могут подвергаться ограничению, если это необходимо для охраны «общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц».

     Следует отметить, что оба документа касаются только ограничений относительно «свободы исповедовать свою религию или убеждения», а не сущность или содержание такой религии или убеждений. В соответствии со Статьёй 18.2 МПГПП, «никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору».

     15. Согласно Статье 10.2 ЕКЗПЧ, чтобы ограничения на свободу выражения мнения были «законными», они должны быть «в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

     16. В соответствии со Статьёй 11 ЕКЗПЧ, ограничения на свободу собраний и объединений допускаются, только если они вводятся «в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц». В Статье 11.2 говорится, что данная статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооружённых сил, полиции или административных органов государства.

IV. Конституционная база

    17. В статье 2 Конституции Российской Федерации провозглашается, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», и даётся гарантия того, что «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». В статье 17 говорится о том, что «в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с… Конституцией».

     Основные права и свободы человека признаются «неотчуждаемыми и принадлежащими каждому по рождению». Тем не менее «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц».

     18. Согласно статье 19 Конституции, «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности».

     19. В статье 28 заключены специальные гарантии свободы совести, свободы вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

     20. Статья 29 гарантирует свободу мысли и слова. Однако в этом контексте Конституция Российской Федерации запрещает пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, а также пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

     21. Статья 30 устанавливает, что «каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется».

     22. Статья 31 устанавливает, что «граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».

     23. В то же время статьёй 13 Конституции запрещается «создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооружённых формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни».

     24. Пункт, содержащий ограничения общего характера, можно найти в статье 55: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

     Кроме того, статья 55 предусматривает, что «перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина».

     Важно отметить, что статьёй 15 пунктом 4 Конституции Российской Федерации устанавливается, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью её правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

     25. Наконец, статья 118 устанавливает, что «правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом». V. Конкретные замечания А. Определение «экстремизма»

     26. Меры пресечения и профилактики, предусмотренные Законом об экстремизме, представляют собой вмешательство в осуществление основных прав, гарантируемых в ЕКЗПЧ. Как таковое, данное вмешательство должно «соответствовать закону», должно преследовать законную цель и должно быть пропорционально преследуемой цели.

     27. В ряде дел Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) указывал, что выражения «предписано законом» и «соответствует закону» подразумевают не только то, что оспариваемые меры должны иметь какие-то основания в национальном законодательстве, но и то, что речь идёт и о качестве соответствующего законодательства.

     5 Законодательство должно быть в достаточной мере доступно и предсказуемо, то есть сформулировано достаточно чётко, чтобы человек мог регулировать своё поведение в соответствии с ним.

     6 Уровень чёткости, требуемый от национального законодательства, которое не должно оставлять простор для произвола, в значительной степени зависит от содержания соответствующего документа, области, к которой он применим, числа и статуса лиц, к которым он относится.7 5 Hasan and Chaush v. Bulgaria, жалоба №30985/96, Постановление от 26 октября 2000, пункт 84. 6 Там же. См. также Sunday Times v. the United Kingdom (№ 1), Постановление от 26 апреля 1979, серия A №30, с. 31, §49; the Larissis and Others v. Greece, жалоба от 24 февраля 1998, Reports 1998-I, с. 378, § 40; Hashman and Harrup v. the United Kingdom [GC], № 25594/94, § 31, ECHR 1999-VIII; и Rotaru v. Romania [GC], №28341/95, § 52, ECHR 2000 -V.; см. также Maestri v. Italy, №39748/98, Постановление от 17 февраля 2004, пункт 30. 7 Groppera Radio AG and Others v. Switzerland, Постановление от 28 марта 1990, серия A № 173, с. 26, пункт 68. См. также Kruslin, 24 апреля 1990, §§ 24-25; 5.5.2011, «Редакционная коллегия «Правое дело» и Штекель», 5 мая 2011, §§ 63-64. 28.

      Единственное определение «экстремизма», содержащееся в международном договоре, являющимся обязательным для Российской Федерации, встречается в Шанхайской конвенции. В статье 1.1.1.3) Закона об экстремизме [Шанхайской конвенции] «экстремизм» определяется как «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооружённых формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон».

     Приведённый пункт позволяет государствам-подписантам преследовать такие «экстремистские действия» в соответствии со своим национальным законодательством. a) «Экстремистские действия»

     29. В статье 1 Закона об экстремизме приводятся нижеследующий список видов экстремистской деятельности (экстремизма):8

     1. насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;

     2. публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;

     3. возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

     4. пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

     5. нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

     6. воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединённые с насилием либо угрозой его применения;

     7. воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединённое с насилием либо угрозой его применения;

     8. совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте "е" части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;

     9. пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

     10. публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

      11. публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;

     12. организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;

     13. финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путём предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг. 8 Числа 1-13 были добавлены в целях настоящего Мнения.

     30. Венецианская комиссия отмечает, что определения «основных понятий» «экстремизма» («экстремистская деятельность (экстремизм)», «экстремистская организация» и «экстремистские материалы») не дают общие характеристики экстремизма как понятия. Наоборот, в Законе перечисляется очень разнообразный спектр действий, которые рассматриваются как «экстремистская деятельность», или «экстремизм».

     Из этого следует, что, в соответствии с Законом, экстремистской деятельностью считаются и попадают в категорию экстремизма только действия, определённые в статье 1.1 и экстремистскими считаются только те организации, которые определены в статье, 1.2 и материалы, которые определены в статье 1.3.9 9 В соответствии с информацией, полученной Докладчиками, первоначальный список, приведённый в законе от 2002 года (Федеральном законе № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности») был расширен в 2006 году (Федеральным законом № 148-ФЗ от 27 июля 2006 года) и впоследствии сокращён в 2007 году.

     31. Тем не менее у Комиссии имеются сильные сомнения по поводу правомерности включения некоторых видов деятельности в список «экстремистских». И действительно, тогда как некоторые определения ссылаются на понятия, которые относительно хорошо определены в других законодательных актах Российской Федерации, некоторые другие определения, приведённые в статье 1, слишком широки, недостаточно ясны и допускают различное толкование.

     Кроме того, тогда как определение «экстремизма», приведённое в Шанхайской конвенции, - как и определения «терроризма» и «сепаратизма», - содержит в качестве существенного элемента применение насилия, по-видимому, некоторые виды деятельности, определяемые как «экстремистские», не содержат в себе элемент насилия (смотрите комментарии ниже).

     Статья 1.1, пункт 1: «насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации»

     32. Согласно разъяснениям, представленным российскими властями, термин «насильственный» в пункте 1 касается как «изменения основ конституционного строя», так и «нарушения целостности Российской Федерации», так что лишь акты насилия, направленные на изменение территориального устройства страны, подпадают под категорию экстремистской деятельности.

     Вот что пишет Институт законодательства и сравнительного правоведения: «Следует отметить, что, говоря о «насильственном изменении основ конституционного строя и нарушении целостности Российской Федерации», законодатель имеет в виду насильственные изменения с применением силы. Иначе говоря, средства изменения конституционного строя, предусмотренные законодательством, не следует рассматривать как экстремистскую деятельность (экстремизм).

     Более того, использование средств, которые не упомянуты напрямую в данном законе, но не включают в себя применение насилия, нельзя считать экстремизмом. Мы полагаем это очень важным, так как выражение отличной точки зрения, с одной стороны, и насильственное изменение основ конституционного строя, с другой стороны, – это совершенно разные вещи». 33. Комиссия принимает во внимание эти замечания Института.

      Комиссия подчёркивает, что защита права народов на самоопределение и мирное отстаивание иного территориального устройства внутри страны в целом не считается преступными деяниями и наоборот может рассматриваться как законное выражение взглядов человека.10 10 См. по этому поводу «Руководство по регулированию в отношении политических партий БДИПЧ ОБСЕ и Венецианской комиссии», 2010)024, 15-16 октября 2010 года, пункт 96: “[…] когда это вообще разрешено, запрет и роспуск могут применяться только в крайних случаях, включая: угрозу существованию и (или) суверенитету государства, угрозу основам демократического порядка, насилие, угрожающее территориальной целостности государства, возбуждение национальной, социальной или религиозной ненависти, применение насилия или угроза насилия. […] Даже если такие основания для запрета или роспуска приведены в законодательстве, важно отметить, что запрет должен налагаться в строгом соответствии с требованиями законности и пропорциональности, рассмотренными выше, чтобы быть оправданным». См. также дело «Батасуна против Испании), жалобы №25803/04 и 25817/04, Постановление от 30 июня 2009 года.)

     Статья 1.1, пункт 2: «публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность» 34. Венецианская комиссия отмечает, что «терроризм» определяется в статье 205 Уголовного кодекса Российской Федерации11 и подразумевает элемент насилия. В статье 1.1.2 Закона об экстремизме «экстремистским» объявляется «публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность».

     Очевидно, публичному оправданию терроризма даётся определение в статье 205.2 Уголовного кодекса Российской Федерации.12 Венецианская комиссия также учитывает разъяснение, представленное Пленумом Верховного суда Российской Федерации, по поводу того, что академическая или политическая дискуссия и тексты, не преследующие целью возбуждение вражды по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, не составляют преступления, предусмотренного статьёй 282 Уголовного кодекса (которая касается возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды).

     13 Сходная логика могла бы быть применена к вопросу о том, можно ли считать научную/академическую работу о причинах терроризма «оправданием» или «террористической деятельностью». Венецианская комиссия рекомендует прояснить это в законодательстве. 11 Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях - наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет.

     12 Согласно «примечанию» в статье 205.2 Уголовного Кодекса Российской Федерации, «под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании». 13 В Постановлении № 11 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 года (пункт 8) говорится: «Не является преступлением, предусмотренным статьёй 282 УК РФ, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе». Статья 1.1, пункт 3: « возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни» 35. В пункте 3 экстремистская деятельность определена менее чётким образом, чем в предыдущей редакции Закона (2002 год). В редакции Закона 2002 года деятельность, чтобы попасть под определение, должна быть «связанной с насилием или призывами к насилию». Однако текущее определение («возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни») не упоминает признак насилия, так как он был изъят. Согласно отчётам неправительственных организаций14, это привело на практике к применению суровых антиэкстремистских мер на основании Закона об экстремизме и (или) Уголовного кодекса. Венецианская комиссия напоминает, что, как указывается в её Отчёте, посвящённом отношениям между свободой выражения мнения и свободой религии15, язык вражды и возбуждение вражды не подлежат защите в соответствии со Статьёй 10 ЕКЗПЧ и оправдывают уголовное преследование. Комиссия отмечает, что подобное поведение криминализуется в соответствии со статьёй 282 Уголовного кодекса РФ и что, в соответствии со статьёй 282.2, применение насилия или угроза его применения при совершении данного преступления является отягчающим обстоятельством. 14См. http://www.sova-center.ru/en/; http://www.forum18.org/ 15 См. http://www.venice.coe.int/docs/2008/CDL-AD(2008)026-e.pdf, пункты 50-58 16 Статьёй 282 Уголовного кодекса РФ запрещаются «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации».

     Статьёй 282.1 запрещается создание организованных групп лиц для подготовки или совершения преступлений по мотивам «политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти» и «участие в экстремистском сообществе».

     36. Венецианская комиссия придерживается мнения, что для того чтобы «возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни» считалось «экстремистской деятельностью», в определении должен явно упоминаться элемент насилия. В результате будет соблюдён более единообразный подход во всех определениях, включённых в статью 1.1, определения гармонизуются с Уголовным кодексом и инструкциями Пленума Верховного Суда17, и будет достигнуто более близкое соответствие понятию «экстремизма», приведённому в Шанхайской конвенции. 17 См. также Постановление Пленума Верховного Суда, § 9: «В отличие от предусмотренных главой 16 Уголовного кодекса Российской Федерации насильственных преступлений против жизни и здоровья, совершаемых по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.., насилие, применяемое при совершении преступления, предусмотренного статьёй 282 УК РФ, является не только выражением ненависти в отношении конкретного потерпевшего, но и направлено на достижение специальной цели - возбуждение ненависти или вражды в других людях (о чем, например, может свидетельствовать применение в общественных местах в присутствии посторонних лиц насилия в отношении потерпевшего (потерпевших) по признаку принадлежности к определённой расе или национальности, сопровождаемое расистскими или националистическими высказываниями)».

     Статья 1.1, пункт 4: «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии»

     37. На первый взгляд, в данном пункте повторяются распространённые положения международных договоров и национальных законов, направленные на противодействие дискриминации и запрещающие различное обращение с людьми по признаку их внутренних или унаследованных качеств, таких как раса, национальное происхождение, религия или языковая принадлежность. Однако, исходя из приведённых здесь пунктов, «экстремизмом» считаются любого рода пропагандистские действия, включая проповедование проведения таких различий в обращении, вне зависимости от того, связано ли это с применением насилия или призывами к применению насилия.

     38. С точки зрения Венецианской комиссии, провозглашение религиозного учения или прозелитской деятельности, нацеленной на доказательство превосходства какого-либо объяснения по поводу вселенной, экстремистской может ущемить свободу совести и религии большого количества людей.

     Такая практика может с лёгкостью быть использована недобросовестно в попытке подавить деятельность какой-либо церкви, что ущемляет не только свободу совести и религии, но и свободу ассоциации. ЕСПЧ защищает прозелитизм и свободу членов религиозной общины или церкви «пытаться убедить» других людей посредством «поучений». Свобода совести и религии носит более личный характер, поэтому подлежит меньшему числу ограничений, чем другие права человека.

     Только проявления, связанные с этой свободой, может подвергаться ограничениям, но не сами учения.18 18 Комитет по правам человека, общий комментарий №22 «Свобода мысли, совести и религии», Документы ООН CCPR/C/21/Rev. 1/Add. 4, 30 июля 1993 г., пункт 3.

     39. Вследствие этого представляется, что, в соответствии с определением «экстремистской деятельности» в пункте 4, к применению мер по профилактике и пресечению может привести не только религиозный экстремизм с элементом насилия, но и подлежащее защите исповедание в рамках свободы совести и религии. По-видимому, это подтверждается вызывающими обеспокоенность сообщениями о том, что в последние годы обширные исследования религиозных текстов привели к признанию многочисленных религиозных текстов «экстремистскими материалами».

     40. С точки зрения Комиссии, власти должны пересмотреть определение в пункте 4 статьи 1.1 для обеспечения дополнительных гарантий того, чтобы мирные действия по привлечению людей в какую-либо религию или убеждению в своём мировоззрении, а также соответствующие учения, не преследующие цели возбудить ненависть либо вражду19, не рассматривались как экстремистская деятельность и, как следствие, не включались в сферу действия антиэкстремистских мер. 19 См. Постановление Пленума Верховного суда, § 8. Статья 1.1, пункт 5: «нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии».

     41. В пункте 5 объединён целый ряд критериев экстремистской деятельности, по которым сложно определить, в каком их сочетании на них распространяется Закон. Требуется разъяснение того, с каким намерением это было внесено. Если нарушение прав и свобод человека «в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии» в отсутствие какого-либо насильственного элемента является экстремистской деятельностью, то данная категория, очевидно, слишком широкая. Статья 1.1, пункт 10: «публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения»

     42. Сходным образом, согласно пункту 10, побуждение к экстремистской деятельности само по себе является экстремистской деятельностью. Это положение проблематично в том отношении, что некоторые из вышеперечисленных действий вообще не должны попадать в категорию экстремистских. Статья 1.1, пункт 11: «публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением»

     43. Определение «экстремистской деятельности» в пункте 11 носит в особенности запутанный характер. Говоря обычными словами, ложные обвинения в экстремизме также считаются экстремизмом, но только если жертва ложного обвинения – государственный чиновник, а не обычный гражданин, на которого распространяется действие положений, относящихся к клевете и диффамации.

     Такой подход противоречит установившейся практике ЕСПЧ, согласно которой официальные лица, действующие государственные чиновники должны выдерживать больше критики в свой адрес, чем обычные люди.20 Властям Российской Федерации следует заняться этим вопросом. 20 Lingens v. Austria, 8 июля 1986 г., жалоба № 9815/82, пункт

    

42. Действие этого принципа впоследствии распространилось на действующих официальных лиц и государственных чиновников: Thoma v. Luxembourg, 29 марта 2001 г., жалоба № 38432/97, пункт 47.

     44. Последний принцип был подчёркнут Комитетом министров Совета Европы в Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, в соответствии с которой «политические деятели не должны пользоваться большей защитой своей репутации и прав, чем другие граждане, и поэтому в соответствии с нормами национального законодательства за критику политических деятелей к СМИ не должны применяться более суровые меры наказания».21 21 Декларация, принятая Комитетом министров Совета Европы 12 февраля 2004 года на 872-м заседании заместителей министров (Статья 4 [6]).

     45. В пылу политических дебатов некоторые государственные чиновники, даже самого высокого ранга, могут быть обвинены политическими оппонентами в подрыве безопасности Российской Федерации посредством, например, проводимой оборонной политики или в совершении действий, перечисленных в статье 1.1 Закона об экстремизме.

     Хотя подобные обвинения не являются хорошей практикой, их, определённо, не следует неправомерно квалифицировать как экстремистское поведение и они не должны вызывать применение мер профилактики или пресечения. Это поставило бы под угрозы демократические дебаты относительно результатов работы правительственных чиновников, что насущно необходимо для сохранения демократического общества. б) «Экстремистские материалы»

     46. Согласно статье 1.3 Закона об экстремизме, «экстремистские материалы» – это «предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы».

     47. В этом положении «экстремистские материалы» определяются не только как документы, которые были опубликованы, но также как и предназначенные для обнародования документы либо информация, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности (это, скорее всего, следует понимать как ссылку на определение такой деятельности в статье 1.1) либо оправдывающие необходимость такой деятельности.

     Особое упоминание «трудов руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии…» во второй части нормы способствует лучшему пониманию первой части, если работы идеологов фашизма и нацизма упоминаются как примеры. Упоминание нацизма и фашизма оправдано и понятно ввиду исторического опыта России22; сходные положения можно найти в законодательствах иных стран, которые перенесли нацистскую или фашистскую оккупацию и правление.

     22 См., например, Refah Partisi and Others v. Turkey, жалобы № 41340/98, 41342/98, 41343/98 и 41344/98, Постановление от 13 февраля 2003 г., пункт 124; Leyla Sahin v. Turkey, жалоба № 44774/98, Постановление от 29 июня 2004 г., пункт 109. 48.

     В соответствии со статьёй 13 Закона, информационные материалы признаются экстремистскими судом на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу. Соответствующее судебное решение направляется в федеральный орган государственной регистрации для включения материала в федеральный список экстремистских материалов, который публикуется в Интернете и СМИ. 49.

     Учитывая широкое и довольное неточное определение «экстремистских документов» (статья 1.3), Венецианская комиссия озабочена отсутствием в Законе каких-либо критериев или указаний по поводу того, каким образом документы могут быть отнесены к экстремистским, и считает, что это открывает дорогу использованию и злоупотреблениям.!!!    На основании официальных источников Комиссия осведомлена о том, что решения судов неизменно основываются на экспертизе рассматриваемых материалов и что их можно обжаловать.

     Тем не менее она полагает, что в отсутствие в Законе ясных критериев остаётся слишком широкий простор для оценок и субъективных толкований как в плане оценки материалов, так и в плане применения соответствующей судебной процедуры. Согласно неправительственным источникам, существование федерального списка экстремистских материалов привело к применению в последние годы непропорциональных антиэкстремистских мер.23 Для вынесения полных комментариев Комиссии необходима информация о том, как составляется и корректируется этот список. 23 See http://www.sova-center.ru/en/misuse/reports-analyses/2012/04/d24302/#_ftnref17. в) «Экстремистская организация»

     50. Определение «экстремистской организации», содержащееся в статье 1.2, круговое: «экстремистская организация» - это «общественное или религиозное объединение либо иная организация, в отношении которых по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности».

     Это ставит проблему действий, предпринимаемых государственными органами против неправительственных организаций, о которых речь пойдёт ниже (см. §§ 57-61 ниже). 51. Создаётся впечатление, что действие Закона распространяется на все типы организаций: на общественные и религиозные, а также СМИ, равно как и на физических лиц, как явствует из статьи 6 об «официальных предостережениях», статей 7 и 8 о «предупреждениях в письменной форме» и статей 9, 10 и 11, говорящих о различного рода ответственности. Более того, Закон налагает обязанности и ответственность не только на юридические лица и физических лиц, являющихся российскими резидентами, но и на иностранных граждан и лиц без гражданства (см. статьи 3, 14 и 15).

     Однако очевидно, что средства противодействия экстремистской деятельности (предупреждения в письменной форме и официальные предостережения) могут применяться только к организациям и их главам/редакторам. В соответствии с толкованием, представленным российскими властями, физическое лицо нельзя наказать за экстремизм как таковой, если его поведение не подпадает под действие Кодекса об административных правонарушениях или Уголовного кодекса. Б. Средства противодействия экстремизму. Предостережения и предупреждения

      52. Согласно Закону, средства, имеющиеся у властей для противодействия любой «экстремистской деятельности» общественной, религиозной или иной организации, могут быть «профилактическими» и могут состоять в запрете или ликвидации организации или временной приостановке её деятельности. В Законе посвящено значительное внимание профилактике экстремистской деятельности. Он побуждает государственные органы всех уровней принимать профилактические меры (в том числе «воспитательные, пропагандистские меры», как следует из статьи 5) в приоритетном порядке.

     53. Согласно статье 6 Закона, Генеральный прокурор может, «при наличии достаточных и предварительно подтверждённых сведений о готовящихся противоправных действиях, содержащих признаки экстремистской деятельности, и при отсутствии оснований для привлечения к уголовной ответственности», направить «предостережение в письменной форме» руководителю общественного или религиозного объединения либо руководителю иной организации, а также другим соответствующим лицам «о недопустимости такой деятельности с указанием конкретных оснований объявления предостережения».

     Более того, в статье 6 заявляется, что «в случае невыполнения требований, изложенных в предостережении, лицо, которому было объявлено данное предостережение, может быть привлечено к ответственности в установленном порядке».

     Согласно российским властям, в данном случае применима статья 17.7 Кодекса об административных правонарушениях:24 «Умышленное невыполнение требований прокурора, вытекающих из его полномочий, установленных федеральным законом, а равно законных требований следователя, дознавателя или должностного лица, осуществляющего производство по делу об административном правонарушении, – влечёт наложение административного штрафа на граждан… и на юридические лица [в Кодексе – на должностных лиц, прим. пер.] 24 Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации, закон № 195-ФЗ от 30 декабря 2001 года (с изменениями и дополнениями от 25 апреля и 31 декабря 2002 года, 30 июня, 4 июля, 11 ноября, 8 декабря 2003 года).

     54. Тем не менее непонятно, как оценивается наличие «конкретных оснований для вынесения предостережений». Согласно информации Института законодательства и сравнительного правоведения, «предостережение выносится, если нет достаточных оснований для уголовного преследования, то есть если нет преступления как такового, и до того, как были совершены действия, которые могут быть расценены как экстремистские.

     Если имеются достаточные основания для преследования, должны предприниматься другие шаги». Итак, тогда как неподчинение предостережению не составляет проступок по Уголовному кодексу, существует административное наказание в виде штрафа.25 Комиссии было разъяснено, что если предостережение проигнорировано и далее организация занимается экстремистской деятельностью, её лидеры могут подвергнуться преследованию за осуществление экстремистской деятельности.

     В этом случае при вынесении приговора суд может учесть то, что предостережению не последовали. 25 В этой связи Венецианская комиссия отмечает, что, в соответствии с поправками, внесёнными Федеральным законом № 238-ФЗ от 27 июля 2010 года, предостережения, вынесенные в соответствии с законом о ФСБ, исключаются из санкций по пункту 4 статьи 19.3 Кодекса об административных правонарушениях. Кроме того, в соответствии с приказом № 544 от 2 ноября 2010 года (см. CDL-RED(2012)022), предостережения, вынесенные в соответствии с законом о ФСБ, не могут содержать требований вести себя каким-либо определённым образом.

     55. Несмотря на вышеприведённые разъяснения, Венецианская комиссия считает, что статье 6 Закона об экстремизме недостаёт ясности и по-прежнему создаётся впечатление, что при неподчинении предостережению совершается административное правонарушение, хотя экстремистская деятельность не ведётся.

     Таким образом, Комиссия рекомендует переформулировать Закон в том смысле, что человек будет подвергаться преследованию только в том случае, если он получил предостережение, занимается экстремистской деятельностью и совершил уголовное деяние, а не в том случае, когда он просто не последовал предостережению.

     56. Комиссия также отмечает, что Закон не предоставляет человеку, получающему предостережение, какую-либо процедуру, с помощью которой он мог бы опровергнуть имеющиеся у Генерального прокурора свидетельства в момент вынесения предостережения, хотя отмечается, что статья 6 Закона позволяет обжаловать предостережение в суде.

     Также Комиссия отмечает, что, в соответствии с законом «О прокуратуре Российской Федерации»26, предостережение о недопустимости нарушения закона можно обжаловать не только в суде, но и у вышестоящего прокурора.27 26 Федеральный закон №2202-1 от 17.01.1992 «О прокуратуре Российской Федерации». 27 Комиссия также отмечает, что, согласно статье 254 Гражданско-процессуального кодекса РФ, «гражданин, организация вправе оспорить в суде решение, действие (бездействие) органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного лица, государственного или муниципального служащего, если считают, что нарушены их права и свободы».

     57. В соответствии со статьёй 7 Закона, при наличии «признаков экстремизма» в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации применяется иная процедура. Тогда как статья 6 касается готовящихся действий с признаками экстремизма, в статье 7 говорится о «предупреждении в письменной форме», которое направляется в случае, если вышеозначенная экстремистская деятельность уже осуществляется.

     Согласно законодателю, такая деятельность должна быть прекращена в течение очень ограниченного срока. Если нарушения не устранены в течение срока, указанного в предупреждении, организация может быть «ликвидирована». «Предупреждение» может быть обжаловано в суде, но, если такое обжалование не предпринято, если оно не имеет успеха или если в течение 12 месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, это объединение либо организация ликвидируются «в установленном настоящим Федеральным законом порядке», а их деятельность подлежит запрету.

     58. В связи с этим Венецианская комиссия была проинформирована о том, что статьёй 9 «Ответственность общественных и религиозных объединений, иных организаций за осуществление экстремистской деятельности» Закона предусмотрено, что решение о ликвидации организации и запрете её деятельности, предусмотренное статьёй 7, выносится судом на основании заявления Генерального прокурора Российской Федерации (или подчинённого ему соответствующего прокурора, или федерального органа государственной регистрации, или его соответствующего территориального органа).

     Однако Комиссия считает, что в целях достижения необходимой правовой ясности взаимосвязь между статьёй 7 и процедурными правилами, изложенными в статье 9, должна быть выражена в более отчётливой форме.

     59. Венецианская комиссия осознаёт, что окончательное решение относительно ликвидации объединения или организации, занимающихся экстремисткой деятельностью, принимает суд.28 Она также отмечает, что в правовой системе Российской Федерации Генеральный прокурор располагает широким кругом полномочий по вынесению предупреждений о недопустимости нарушения закона (статья 25.1 Закона о прокуратуре). С точки зрения Комиссии, полномочия прокурора и его подчинённых в сфере свободы объединения, а также в сфере свободы выражения мнения всё же кажутся чрезмерно широкими. Необычно, что правоохранительные органы могут выносить предостережения и исследовать деятельность неправительственной организации в отсутствие её руководителей и без изучения её публично провозглашённых целей и зарегистрированного устава. Общепринятый метод, применяемый для того, чтобы избежать использования свободы объединений в преступных целях, включая нарушение прав человека,– это реагирование на реальную деятельность и разбирательство по поводу того, запрещена ли такая деятельность законом. 28 Венецианская комиссия напоминает, что, как указал Комитет министров в своей Рекомендации о правовом статусе неправительственных организаций, власти не должны участвовать в регулировании деятельности НПО и что «прекращение деятельности НПО или, в случае иностранной НПО, отмена разрешения на её деятельность могут производиться только по постановлению суда». Кроме того, такое постановление,- которое может быть принято только по чётко указанным основаниям: банкротство, длительное отсутствие деятельности или серьёзное нарушение закона, - может обжаловаться в оперативном порядке. 60. По поводу роли Генерального прокурора Венецианская комиссия уже заявляла29, что «существуют очень сильные доводы в пользу того, чтобы ограничить полномочия прокуратуры функцией уголовного преследования и не наделять её функцией своего рода общего надзора, которая обычно существовала в системах образца «прокуратура». Осознавая, что не существует общепризнанных международных стандартов в отношении задач, функций и организации органов, занимающихся уголовным преследованием, Комиссия также подчёркивала, что любые другие функции, которыми могут обладать прокуроры, не должны каким-либо образом пересекаться с системой правосудия или заменять её. 29 Доклад о европейских стандартах в отношении независимости судебной системы.

     Часть II Прокуратура, CDL-AD(2010)040, 3 января 2011 г.; см. также see CDL-JD(2008)001; обзор европейской практики по данному вопросу см. в докладе г-на Андраса Варги Консультативному совету европейских прокуроров (CCPE) (CCPE-Bu(2008)4rev). См. также Рекомендацию Rec(2000)19 Комитета министров Совета Европы «О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия», в соответствии с которой «должна быть обеспечена возможность судебного контроля над действиями прокуроров, когда они имеют полномочия на применение мер, которые вмешиваются в сферу основных прав и свобод подозреваемого».

     61. Кроме того, Венецианская комиссия хочет подчеркнуть, что в принципе «ликвидация» должна происходить в качестве последней меры или в особо серьёзных случаях30, и после проведения публичного слушания, в ходе которого соответствующие организация или лицо имеют возможность изучить представленные против них свидетельства и подвергнуть их сомнению. Не очевидно, что это чётко оговорено в Законе об экстремизме.

     Такие процедуры могут быть оговорены в других законах, однако у Комиссии имеются сомнения по поводу того, что смысл данного закона осознаётся с полной правовой определённостью. Говоря более обобщённо, с точки зрения Комиссии, Закон необходимо детализировать в отношении процедур, гарантирующих эффективное использование права на обжалование как вынесенного предостережения или предупреждения, так и решения о ликвидации или приостановке деятельности в независимом и беспристрастном суде, как предусмотрено Статьёй 6 ЕКЗПЧ.

    30 См. Association of Citizens Radko & Paunkovski v. “the former Yugoslav Republic of Macedonia”, жалоба № 74651/01, Постановление от 15 января 2009 г., пункт 76 и Tebieti Mühafize Cemiyyeti and Israfilov v. Azerbaijan, жалоба № 37083/03, Постановление от 8 октября 2009 г.; см. также Korneenko et al. v. Belarus, (Human Rights Committee), 31 октября 2006 г., дело № 1274/2004. Belyatsky et al. v. Belarus, (Human Rights Committee), 24 июля 2007 г. 62.  Комиссия была проинформирована о том, что разъяснение этих процедурных аспектов произойдёт в дальнейшем, так как оно включено в предлагаемые поправки, которые находятся на обсуждении.

     Комиссия призывает власти Российской Федерации обеспечить, чтобы в ходе данного законодательного процесса было уделено полное внимание международным стандартам в сфере свободы объединений.

     Комиссия напоминает, что, в соответствии со Статьёй 11 ЕКЗПЧ и прецедентами ЕСПЧ, осуществление права на свободу объединений не подлежит никаких ограничениям, «кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

     Ограничения, налагаемые на свободу объединений, должны восприниматься в точном толковании; лишь убедительные и весомые причины могут оправдать ограничение свободы объединений».31 31 ЕСПЧ, Gorzelik and Others v. Poland, №44158/98, Постановление от 17 February 2004 г.

     63. В соответствии со статьёй 8 [Закона], «средство массовой информации» также может быть ликвидировано по решению суда, если не приняты меры по устранению нарушений, указанных в предупреждении. Венецианская комиссия получила информацию относительно конкретных случаев, когда было осуществлено чрезмерно широкое толкование понятия «экстремизм» и, согласно сообщениям,32 приняты непропорциональные меры в соответствии с Законом об экстремизме, такие как ликвидация средств массовой информации за «экстремистскую деятельность» или за «распространение «экстремистских материалов или внесение в федеральный список экстремистских материалов литературы религиозных общин, которые известны своим мирным характером.

     Согласно сообщениям, Закон об экстремизме часто используется против организации и лиц, которые критикуют правительство, и зачастую применяется для ущемления прав и свобод граждан.

     Одновременно с этим вызывает озабоченность то, что в результате расплывчатости положений Закона и обширного простора для действий, оставляемого правоприменителям, оказывается неправомерное давление на организации гражданского общества, средства массовой информации и отдельных лиц, что, несомненно, вредит свободной и эффективной реализации прав человека и основных свобод. 32 http://www.europarl.europa.eu/meetdocs/2009_2014/documents/droi/dv/4_6_jehovahwitnesses_/4_6_jehovah witnesses_en.pdf; http://www.forum18.org/Archive.php?article_id=1701; http://www.forum18.org/Archive.php?article_id=1652; http://www.csmonitor.com/2007/0809/p06s01-woeu.html; http://www.tdgnews.it/en/?p=3002; http://www.osce.org/fom/29576; http://www.rapsinews.com/judicial_news/20120125/259763485.html; http://www.sova-center.ru/en/misuse/newsreleases/2012/02/d23664/

     64. Венецианская комиссия уже высказывала мнения с оценкой законодательства и (или) правоприменительной практики, которые имеют отношение к официальным предостережениям, затрагивающим сферу свободы выражения мнения и объединения.33 В этом контексте, подчёркивая фундаментальную важность этих прав для любого демократического общества и тесную взаимосвязь, существующую между ними34, Комиссия подчёркивала, что свобода выражения мнения ассоциации не должна регулироваться государством, за исключением случаев реализации целей, напрямую и ясно предусмотренных законом, когда это необходимо в демократическом обществе. Она также напоминает, что любое ограничение этих прав должно соответствовать строгим критериям оправданности.

     «В соответствии со статьёй 11.2 ЕКЗПЧ, всякое ограничение свободы объединений должно быть установлено законом, и необходимо, чтобы правило, содержащее ограничение, носило общий характер, чтобы оно было в достаточной мере известно и чтобы пределы ограничения были достаточно ясны.35 Ограничение, носящее слишком общий характер, недопустимо вследствие принципа пропорциональности.36 Кроме того, ограничение должно преследовать законную цель и должно быть необходимым в демократическом обществе».37 33 См. CDL-AD(2011)026, Заключение о соответствии официального предупреждения Министерства юстиции Республики Беларусь Белорусскому Хельсинскому комитету международным стандартам прав человека (Венеция, 17-18 июня 2011 г.); CDL-AD(2011)036, Заключение о соответствии статьи 193.1 Уголовного кодекса Республики Беларусь касательно прав незарегистрированных объединений международным стандартам прав человека (Венеция, 14-15 октября 2011 года). 34 См. Заключение о соответствии стандартам в области прав человека законодательства о НПО Республики Азербайджан, CDL-AD(2011)035, § 84. 35 См., например, «Санди Таймс против Великобритании», № 6538/74, Постановление от 26 апреля 1979 г., пункт 49; ЕСПЧ «Сильвер и др. против Великобритании», № 5947/72; 6205/73; 7052/75; 7061/75; 7107/75; 7113/75; 7136/75 , Постановление от 25 марта 1983 г., пункты 87-88; ЕСПЧ «Малоун против Великобритании», № 8691/79, Постановление от 2 августа 1984 г., пункт 66; ЕСПЧ Groppera Radio AG et al. v. Switzerland, № 10890/84 , Постановление от 28 марта 1990 г., пункт 68; ЕСПЧ Autronic AG v. Switzerland, № 12726/87, Постановление от 22 мая 1990 г., пункт 57. 36 См. Обсуждение: Вино Дж.М. ван Веен «Негативная свобода объединений: Статья 11 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод» в The International Journal of Not-for-Profit Law, том 3, выпуск 1, сентябрь 2000 г. 37 См. ЕСПЧ, «Шассаньу и др. против Франции» [GC], № 25088/94, 28331/95 и 28443/95, Постановление от 29 апреля 1999 г., пункт 104. См. также CDL-AD(2011)036, пункт 81; CDL-AD(2012)007, «Заключение о Федеральном законе №54-ФЗ от 19 июня 2004 «О собраниях, митингах, шествиях и пикетах» Российской Федерации», § 41.

     65. Следовательно, чтобы предостережения и предупреждения или любые иные антиэкстремистские меры полностью соответствовали требованиям Статей 10 и 11 ЕКЗПЧ, насущно необходимо обеспечить, чтобы любые ограничения основных прав, следующие их них, были вызваны настоятельной общественной необходимостью, были пропорциональны в контексте ЕКЗПЧ и были чётко определены законом. Для этого необходимо исправить соответствующие положения Закона об экстремизме.

      66. Статьёй 16 Закона об экстремизме запрещается осуществление экстремистской деятельности при проведении массовых акций. Помимо сложностей, возникающих в связи с определением «экстремистской деятельности», о которых говорилось выше, эта статья накладывает на организаторов массовых акций обязанность по «своевременному пресечению» любой экстремистской деятельности. Статья также накладывает на организаторов массового мероприятия обязанности и ответственность за недопущение участия в нём экстремистских организаций, использования их символики или атрибутики, а также распространения экстремистских материалов.

     Несоблюдение данной обязанности влечёт за собой прекращение массовой акции. В случае если массовая акция преследует экстремистские цели, организатор, то есть физическое лицо или организация, несёт ответственность в соответствии с рассматриваемым законом и уголовным законодательством.

     Организаторов, которые устраивают мирную массовую акцию, не связанную с экстремистской деятельностью, не следует привлекать к ответственности за невыполнение ими своих обязанностей, при условии что они прилагали разумные усилия к их выполнению. Их не следует привлекать к ответственности за действия отдельных участников собрания и провокаторов.

     Наблюдение за сохранение правопорядка в основном является делом полиции.38 38 CDL-AD(2010)020 БДИПЧ ОБСЕ, Руководящие принципы по свободе мирных собраний (Издание 2-е), с. 12

     67. Венецианская комиссия отмечает положительную динамику в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 №11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности», в котором Верховный Суд, с целью унификации судебной практики в этом вопросе, дал нижестоящим судам некоторые рекомендации по работе с такими делами.

     68.В Постановлении Верховный Суд, среди прочего, обратил внимание на тот факт, что критика политических организаций, религиозных объединений, политических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды. Постановление также ссылается на международно-правовые стандарты, устанавливающие, что в отношении профессиональных политиков пределы допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц.

      Кроме того, Суд обращается к некоторым процедурным вопросам, в частности, о необходимости проведения более всеобъемлющих экспертиз с привлечением специалистов в разных областях (психологов, историков, религиоведов, антропологов) для оценки информационных материалов с точки зрения их «экстремистской» составляющей.

     69. Сходным образом, Постановление Пленума Верховного Суда от 15 июля [июня] 2010 «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» представляет собой попытку гармонизировать соответствующую судебную практику и выдвинуть более либеральные и конструктивные руководящие принципы, со ссылками на прецеденты ЕСПЧ, для толкования и применения антиэкстремистского законодательства в отношении СМИ.

     70. С точки зрения Венецианской комиссии, в Постановлениях предлагаются ответы на некоторые неясности в тексте Закона об экстремизме и тем самым как бы признаются недостатки закона. Однако Комиссия считает, что сам Закон должен соответствовать международным стандартам определённости и предсказуемости. Комиссия приветствует любые законодательные инициативы, направленные на приведение Закона об экстремизме в полное соответствие со стандартами.

     71. В дополнение Венецианская комиссия хочет подчеркнуть, что, помимо совершенствования положений и внесения необходимой ясности, степень соответствия Закона об экстремизме стандартам в значительной мере зависит от его реального применения.

     Поэтому Комиссия считает, что следует принять все необходимые меры для обеспечения того, чтобы в толковании и применении закона всеми заинтересованными лицами не допускалось ограничение основных прав и свобод, если иное не оговорено явно в международных документах, подписанных Российской Федерацией, в особенности ЕКЗПЧ.

     72. Кроме того, Венецианская комиссия отмечает, что, согласно статье 17 «Международное сотрудничество в области борьбы с экстремизмом» Закона, Российская Федерация сотрудничает с иностранными государствами и международными организациями, осуществляющими борьбу с экстремизмом, «в соответствии с международными договорами Российской Федерации».

     С точки зрения Комиссии, это включает экстрадицию неграждан в другое государство, согласно положениям Уголовно-процессуального кодекса и Конституции Российской Федерации и статье 11 Шанхайской конвенции. VI. Выводы

     73. Венецианская комиссия осознаёт, с какими вызовами сталкиваются российские власти в их законных усилиях по противостоянию экстремизму и иным подобным угрозам. Она памятует о том, что в своей недавней рекомендации, посвящённой борьбе с экстремизмом,39 Парламентская Ассамблея Совета Европы выразила озабоченность по поводу трудностей борьбы с экстремизмом и его новейших форм и призвала страны Совета Европы предпринять решительные действия в этой сфере, «обеспечивая при этом строжайшее соблюдение прав человека и верховенство закона». 39 «Борьба с экстремизмом: достижения, недостатки и неудачи», Рекомендация Парламентской Ассамблеи Совета Европы 1933 (2010).

     74. Тем не менее то, как достигается эта цель в соответствии с Законом об экстремизме, вызывает вопросы. С точки зрения Комиссии, Закон об экстремизме, вследствие широкого и неточного словоупотребления, в особенности в «основных понятиях», определяемых в Законе, таких как определение «экстремизма», «экстремистской деятельности», «экстремистских организаций» или «экстремистских материалов», -предоставляет слишком широкое усмотрение в своём толковании и применении, что ведёт к произволу.

     75. По мнению Комиссии, не вся деятельность, которая определена в Законе как экстремистская и которая даёт властям основание принимать меры профилактики и пресечения, содержит в себе элемент насилия и определена с достаточной чёткостью, чтобы человек мог регулировать своё поведение или деятельность организации с целью избежать применения подобных мер. В тех случаях, когда определениям недостаёт необходимой точности, закон, – такой как Закон об экстремизме, который затрагивает область очень чувствительных прав и несёт в себе потенциальную опасность для индивидуумов и НКО, – может трактоваться таким образом, что это окажет негативное влияние. Уверения властей относительно того, что негативных эффектов удастся избежать благодаря инструкциям Верховного Суда, толкованию Института законодательства и сравнительного правоведения и благим намерениям, недостаточны, чтобы соответствующие международные требования были удовлетворены.

      76. Конкретные инструменты, предусмотренные Законом для противодействия экстремизму, то есть предостережения и предупреждения в письменной форме, и связанные с ними меры наказания (ликвидация и (или) запрет деятельности общественных, религиозных или иных организаций, закрытие средств массовой информации) рождают вопросы, касающиеся свободы объединений и свободы выражения мнения, которые гарантируются ЕКЗПЧ, и требуют внесения адекватных поправок.

     77. Венецианская комиссия напоминает, что чрезвычайно важно в законе, – таком как Закон об экстремизме, в соответствии с которым на основные права могут быть наложены суровые ограничения, – соблюсти подход с проявлением постоянства и пропорциональности, что позволило бы избежать любого произвола. Как таковой Закон об экстремизме может способствовать наложению несоразмерных ограничений на основные права и свободы, которые гарантируются Европейской конвенцией о защите прав человека (в особенности Статьями 6, 9, 10 и 11), и нарушению принципов законности, необходимости и соразмерности. В свете вышеизложенных комментариев, Венецианская комиссия рекомендует исправить этот существенный недостаток в отношении определений и инструментов, предоставляемых Законом, чтобы привести их в соответствие с Европейской конвенцией о защите прав человека.

     78. Венецианская комиссия готова оказать помощь российским властям, если таковая потребуется.

http://religionip.ru/node/923